«Башни-близнецы» / «World Trade Center»

Одна из мыслей, которую наиболее красноречиво иллюстрируют «Башни-близнецы» – это то, насколько сильно и глубоко переменилась Америка после терактов 11 сентября. Уж если такой режиссер, как Оливер Стоун, посчитал нужным снять об этой ужасной трагедии именно такой фильм, как «Башни-близнецы», значит, страну зацепило более, чем основательно. С другой стороны, любому нормальному здравомыслящему человеку, полагаю, это было ясно и так, и смотреть «Башни-близнецы» для того, чтобы овладеть этой нехитрой истиной, совершенно необязательно. Да и по другим причинам, к сожалению, тоже.

Когда только стало известно, что Стоун возьмётся за постановку фильма о терактах 11 сентября, это казалось идеальным вариантом – уж если кто мог адекватно высказаться на столь неоднозначную и тяжелую тему, так это Стоун, режиссёр напористый, яростный и привыкший работать против шерсти. Он никогда не боялся забраться в конспирологические и политические дебри и как следует, от души, натоптать там. К примеру, взявшись 15 лет назад за постановку фильма об обстоятельствах убийства президента Кеннеди, Стоун не только сумел сделать трёхчасовой фильм про политику, от которого глаз не оторвать, но и невольно добился такого уровня шумихи, что правительство США даже пошло на рассекречивание нескольких важных документов, связанных с убийством. В ситуации, когда по прошествии пяти лет с момента атаки на Всемирный торговый центр 49 процентов американцев не верят, что верхние эшелоны их власти не были ни коим образом причастны к терактам, отчаянно нужен был кто-то вроде Стоуна, кто мог бы своим фильмом резануть, как в былые годы. Стоун, однако, пошёл совсем в другую сторону, и решил воспеть ту Америку, что дружно сплотилась в ту черную дату и стала помогать друг другу. Намерение, бесспорно, благородное – вот только воплощенное далеко не самым удачным образом.

В качестве стержня истории Стоун выбрал реальную историю двух полицейских, сержанта Джона МакЛафлина (Кейдж) и патрульного Уилла Химено (Пенья), которые были в числе тех 20 человек, кого удалось спасти живым из развалин Всемирного торгового центра. В начале Стоун очень удачно играет на том чудовищном контрасте, что имел место в то утро – тихие, безмятежные ранние часы в Нью-Йорке, которые сменяются общей растерянностью и смятением, смешанным с неверием в то, что подобное могло произойти. «У нас есть план действий на случай любых ситуаций, но не таких», говорит герой Кейджа, когда отряд полицейских под его руководством направляется к башням эвакуировать людей. Само падение башен сделано невероятно эффектно – страшно без дураков. И первые несколько сцен, когда герои оказываются погребёнными под завалами, тоже работают классно – клаустрофобия, дезориентированность, боль, испуг от того, что совершенно непонятно, что с тобой произошло, переданы просто замечательно.

Всё это, однако, прекращается где-то минуте к тридцатой. Остаток двухчасового фильма мы будем следить, как мучаются под обломками два копа в ожидании неминуемого спасения и как страдают в неведении их жены и родственники. И здесь Стоун даёт вдруг такой развесистой мелодрамы, что становится как-то даже неловко. Нет, понятно, что всё это происходило на самом деле – был пробравшийся на завалы пехотинец, приехавший из Коннектикута и нашедший двух героев, было видение Иисуса с бутылкой воды, и всё такое прочее. Но в своём желании ни на йоту не отступить от реальной истории, Стоун как будто забывает о том, что делает в первую очередь художественное произведение. Мы очень уважаем его, как режиссера и человека, и понимаем его благородное стремление исполнить свой гражданский долг. Зачем, однако, было впутывать в этот довольно интимный по сути процесс отличный актёрский состав и миллионы зрителей по всему свету, понятно не очень.

Серж Кочерыжкин